There will be blood

[tlon]

Три раза подряд я посмотрела Skyfall в кино, и с каждым разом все больше меня смущало практически полное совпадение фраз, сказанных Q о себе (в галерее), и подручной-жертвой главного злодея о самом злодее, на заброшенном острове.
Ну и в целом меня вштырило тогда знатно, но довольно быстро отпустило, а оно, несчастное, томилось в застенках 6 лет.
Не XO, конечно, но уже вполне себе VSOP.
В качестве музла предлагаю Nephew - 007 Is Also Gonna Die.
PS Мои тексты по Inception существуют с этим вот всем в одной вселенной (имеется "неприметный" easter egg)).
И еще есть там один намек кое на что, тоже для любителей кроссоверов
Беты нет, обнаружите косяк - ткните носом, будьте добры.
И если вдруг захотите потрещать о мультивселенной, депрессии и ПТСР - я всегда готова.
ну и ссылка на фикбук: There will be blood

Из затянувших небо брезентом грязно-белых туч сыпался тяжелый липкий снег, похожий на рыбью чешую.

Бонд вышел из бункера, застегивая на ходу пальто. Несколько снежных чешуек все же попало ему за шиворот, но он не обратил на укусы холода никакого внимания.
Где-то он читал, что выдержанный односолодовый коварен, потому что когда пьешь его, не удается забыться. Мысли твои кристально чисты, новые идеи рождаются каждые пару минут и тут же норовят обрести вербальное воплощение, а потом — ты просто падаешь, где стоял, и наутро ничего не помнишь.
До последней стадии, правда, Бонд ни разу не доходил — сказывалась многолетняя практика и специальная тренировка.
Именно к тренировке он и собирался приступить немедленно после разговора с новым главой MI6.
— В свете последних событий — весьма прискорбных — я считаю нужным предоставить вам возможность отдохнуть, 007, — Сказал ему Мэллори, мягко и вкрадчиво, длинными пальцами здоровой руки постукивая по сукну письменного стола. Ее стола. — Вы не отстранены и не списаны, считайте это просто длинным уик-эндом. Обставьте свою новую квартиру, например, обустройтесь, подлечитесь. И приходите, когда будете готовы.
Бонд не ответил — отдал честь, по-флотски скупым коротким жестом, и вышел, чуть прихрамывая. М наверняка подумал, что он издевается. На самом деле, он просто не мог говорить.
Ив Манипенни ждала его возле дверей. Он молча прошел мимо.
Снегопад усиливался, и до своего любимого паба на углу Тачбрук-стрит он дошел уже изрядно промокшим, с чуть подтаявшими пепельными хлопьями в волосах.
Погруженный в свои мысли, отработанным движением толкнул тяжелую дверь, и поднял голову, лишь когда вместо обычного барного полумрака в глаза ему ударил резкий люминесцентный свет.
— Конишуа! — Закричала на него одетая гейшей девушка, скорее всего, вьетнамка, фальшиво улыбаясь от уха до уха. — Добро пожаловать! Вас ожидают?
— А…- Бонд застыл, застигнутый врасплох этой внезапной атакой. — Здесь раньше был бар…
Девушка моментально помрачнела. Видимо, она уже устала от толп таких же, как он, похмельных страждущих, по привычке тянущихся к знакомой зеленой двери.
— Да, сэр. Но теперь здесь суши-бар «Поющий тунец». — Сухо объяснила она. — Уже полгода. Так вас кто-то ждет?
Бонд вдруг понял, насколько замерз и промок. Он посмотрел на девушку — точно, вьетнамка, — заметил мелкие катышки нанесенной толстым слоем белой пудры на ее щеке, линию более темной, золотистой кожи на лбу, там, где громоздкий парик съехал набекрень.
— Нет. — Наконец ответил он. — Меня… никто не ждет. Извините за беспокойство.
На рекомендованное начальством обустройство квартиры у него ушло ровно двое суток, главным образом потому, что никакой квартиры не было. Он жил в своем гараже, опустевшем после трагической гибели его любимой и единственной машины.
В первый день он выбрал из кучи ящиков, привезенных с правительственного склада, несколько самых больших — с разобранной кроватью, датским креслом середины века и старомодной барной стойкой красного дерева, а также немного модернизировал с помощью подручных средств имевшуюся систему водоснабжения. Стойка, кстати, ему не принадлежала — на складе что-то напутали — но пришлась весьма кстати, так что он решил оставить ее.
Второй день ушел на покупку двух ящиков «МакАллана»13-ти лет выдержки и театральной костюмной вешалки на колесиках — платяной шкаф Бонда, видимо, достался бывшему владельцу его новой барной стойки. Если конечно тот тоже умудрился воскреснуть.
Холодный солнечный свет, и так довольно редкий поздней осенью в Лондоне, пробивался в гараж только через три крошечных закопченных окошка над воротами.
Бонда это полностью устраивало.
Еще немного времени он потратил на поиски достойного стакана для своего виски и применения его по назначению. Неоднократного.
Мэллори освободил его от медосмотров и сдачи нормативов: всем, включая самого Бонда, было ясно, что он их не пройдет, — и дал понять, что в конторе его не ждут.
Никто не хотел его видеть — он был ходячим (и к тому же — живым) напоминанием о том, что случилось с М.

***

Никто не хотел его видеть — поэтому он упорно приходил в штаб-квартиру MI6 на несколько часов каждое утро, и сидел за свободным письменным столом возле дверей, отравляя атмосферу в бункере, и без того мрачном, тяжелыми мыслями и еще более тяжелым перегаром.
Три человека не боялись подходить к нему: Манипенни, новый квартирмейстер и курьер из министерства, который не знал его в лицо и принимал за дежурного охранника.
Q появлялся реже других. В своих дурацких модных шмотках, со своими дурацкими волосами, с беззлобной усмешкой в уголках своих дурацких ярких губ.
Он должен бы раздражать Бонда — но не раздражал.
— 007. — Q слегка кивнул, усаживаясь напротив за его пустой письменный стол. Последние три с половиной часа Бонд провел уставившись в серую бетонную стену, так что клетчато-горчичное разнообразие было весьма кстати.
— Q. — Бонд откинулся на спинку кресла. — Какие на этот раз меня ожидают передовые изобретения? Перстень с мышьяком и транзисторы?
— На этот раз мне кое-что нужно от вас, — Он все-таки чуть улыбнулся глупой шутке, и это было приятно. — Пожалуйста, положите на стол правую руку ладонью вверх.
— Я слышал, гадают по левой. — Заметил Бонд, но сарказма в его голосе оказалось намного меньше, чем хотелось бы.
— Ну, я же у нас глава отдела инноваций, — Вот у Q с сарказмом все было в порядке, — Я гадаю по хрустальному шару.
И не только с сарказмом, отметил Бонд про себя, когда квартирмейстер наклонился к принесенной металлической баночке, вытянув изящную длинную шею. В баночке было что-то вроде плотной розоватой краски. Бонд улыбнулся, когда Q взял его руку в свою и, окунув в краскообразную жидкость аппликатор, принялся аккуратно покрывать ею огрубевшую кожу ладони Бонда.
— Я думал, слепки у нас делают работники рангом пониже.
— Так и есть. Но вашим оружием я хочу заняться лично.
— Нам стоит как-нибудь вместе попрактиковаться в стрельбе.
Q поднял голову и посмотрел на него. Бликующие очки должны бы приглушать двусмысленность его взгляда, но почему-то наоборот — сработали как две телескопные линзы, концентрируя поток иронии и нахальства. Там было что-то еще, Бонд чувствовал это, почти физически, как осколок картечи под кожей, и в чуть раскосых глаза Q он ясно видел искры, высекаемые о каменное дно этого омута копытцами пляшущих чертей.
Бонд поймал себя на том, что задержал дыхание, и неловко прочистил горло.
— Тогда сегодня, в семь? — Криво ухмыльнулся он, чувствуя себя старым идиотом.
Q ответил неожиданно мягкой улыбкой.
— Хорошего дня, 007.
Забрал застывший слепок и ушел.
Как будто погасили фонарь. И снова наступила темнота.

***

Временами ему хотелось повалиться на землю, прямо на ходу, и лежать. Просто лежать, не шевелясь, до самой смерти от переохлаждения. Один раз он даже сделал это — по пути домой зашел в какую-то глухую подворотню и лег на мокрый тротуар.
Он пролежал так минут сорок, на боку, прижавшись шершавой небритой щекой к шершавому щербатому асфальту. Встать его заставил только случайный прохожий, пригрозивший вызвать полицию.
Непрерывно шел дождь. Бонд не видел, но ему так казалось.
Из-за сырости болели колени, ключица, сломанная несколько лет назад, шрамы от ножевых на животе. Правое плечо болело постоянно, отдавая в руку. Он не пытался заглушить боль таблетками, больше нет. Боль была уместной. Заслуженной.
Большую часть дня он проводил в постели, курил, пил, иногда просто лежал, словно придавленный сверху бетонной плитой, еле дыша, будто само небо рухнуло на него. Тяжелое, темное предгрозовое небо, упало прямо ему на голову, и волочилось за ним, куда бы он ни пошел. Так что ходил он все медленнее.
Можно было сказать, что у него садится аккумулятор. Наверное, Q назвал бы это именно так.

***

Он не знал точно, что заставляло его возвращаться в штаб-квартиру, но подозревал, что делает это всем назло. Манипенни, судя по выражению, которое появлялось на ее лице, когда она смотрела на него через стеклянную дверь приемной, — смеси жалости и беспокойства, считала, что он боится оставаться один, а Мэллори практически все его действия списывал на попытки выказать лично ему всяческое неуважение. Q свои соображения по этому вопросу, если они вообще были, держал при себе. Но, скорее всего, именно он был ближе всех к истине.
— Почему у тебя 10 очков, а у меня — всего 3? — Ворчливо поинтересовался Бонд, разглядывая свое новое приобретение — белую кружку с буквой «В», только что подаренную ему квартирмейстером.
— Потому что я технический гений и будущее британской разведки, а вы — потрясающе самодовольный антикварный шкаф, 007. — Охотно пояснил Q
— Откуда тебе знать, может быть, во мне есть маленькая дверка, которая ведет в волшебную страну.
В этих капризных ярких губах постоянно жила озорная улыбка. Бонду казалось, что он сможет кончиком языка почувствовать ее вкус, если Q ему позволит. Когда Q ему позволит. Почему-то он решил, что вкус этот будет как у теплого сидра с корицей и свежей карамболы.
— В таком случае не сочтите за труд предупредить, когда из вас начнут выпрыгивать полуголые фавны.- Он все-таки взглянул на Бонда, дописав что-то в формуляре у него на столе, и снова чуть улыбнулся, — В коробке из-под чашки есть немного чая в пакетиках. Пожалуйста, не нужно больше обворовывать моих сотрудников.
Бонд проводил его взглядом, по достоинству оценив фасон его брюк, а потом отнес свою новую кружку Манипенни и попросил черным маркером дорисовать «0» после тройки — его руки для такой тонкой работы слишком сильно дрожали.
— Вы отдаете себе отчет, 007, в том, насколько глупо выглядит это соревнование в величине чисел на кружках?
— Полный, мисс Манипенни. — Усмехнулся Бонд. У нее получилось весьма недурно.
Q больше не появился в тот день. Манипенни зашла около пяти, приготовив чаю для них обоих, и Бонд выпил свой дарджилинг, обронив всего несколько слов насчет того, что рисование ей дается явно лучше, чем стрельба и заваривание чая.
Манипенни отчетливо видела, как его глаза, недавно голубые, как апрельское небо, вновь становятся голубыми, как арктический лед.

***

— Прошу прощения… — Начал курьер с виноватой улыбкой. Бонд поднял на него тяжелый взгляд, — Не подскажете, где у вас здесь аналитической отдел? Мне нужно передать…кое-что…
— Ваши документы.
— Простите?..
— Пропуск и водительские права.
Растерянный курьер безропотно отцепил от нагрудного кармана пластиковый пропуск со слишком контрастной и зернистой фотографией, достал из бумажника и протянул права. На них фото было еще хуже.
— Благодарю, — Кивнул Бонд, еще раз смерив его подозрительным взглядом, потом положил полученное в нагрудный карман, взял пальто и ушел домой.

***

После похорон он перестал бриться. Глядя на себя в зеркало через четыре дня, он решил, что превращается в дикого медведя-гризли. Реветь и раздирать когтями все, что на глаза попадется, — вот, чего ему хотелось.
Мэллори стоило отобрать его пистолет.

***

Когда Q пригласил его в свой кабинет и первым делом попросил расстегнуть рубашку, Бонд не стал даже шутить на этот счет. Тонкие холодные пальцы порхали по его груди, закрепляя гибкий провод — нужный черт знает зачем, но очень нужный.
— 007, пожалуйста, не мешайте.
Он был вроде как недоволен, но в уголках тонких губ все равно играла та самая маленькая самодовольная усмешка.
— Ты куда-то спешишь?
— Да, боюсь опоздать на самолет. Меня отправили на конференцию по…в общем, вам это вряд ли интересно. — И снова усмехнулся, стервец.
— Я думал, ты боишься летать.
— Кто вам это сказал? — Усмешка превратилась в ухмылку, и, неожиданно, на впалых щеках Q появились очаровательные ямочки.
— Манипенни, в Макао.
— Ах.
— Что?
— Понимаете ли, мистер Бонд, у вас в конторе определенная репутация…
Бонд поднял брови.
— Мы с Ив подозревали, чем именно закончится этот…рабочий визит. Она была, скажем так, более заинтересована.
Q как будто сдерживал гнусное хихиканье. Хотя, почему «как будто»?
Уязвленный, Бонд выпрямил спину, расправил плечи и поиграл остатками мускулов — почти неосознанно. Сам факт того, что Q менее заинтересован, почему-то казался оскорбительным.
Ухмылка медленно трансформировалась в ехидную, но все-таки улыбку.
— Я не говорю, что был совсем не заинтересован.
Он видит его насквозь, понял Бонд. Это неприятно, но в тоже время как-то…интимно, что ли. Он уже и забыл, как оно. Когда честно, когда глубоко.
— Не снимайте ближайшие 12 часов. Мочить можно, сгибать можно. Нельзя поджигать, скармливать рептилиям, использовать как орудие убийства врагов Империи — или что вы там обычно делаете с дорогостоящим оборудованием. Все понятно?
— Тебя покатать? — Он встал, застегивая рубашку. На что бы Q не прилепил свой дурацкий провод — оно чертовски сильно стягивало кожу, да еще и щипало.
— Смотря на чем. — Если это не кокетство, то будь он проклят.
— На метро, вообще-то. — Он завязал галстук и надел пиджак, а потом пальто. — Не успел купить машину.
— Вы настоящий джентльмен, 007, — И снова этот взгляд из-под ресниц, — Но не беспокойтесь, у меня проездной.

***

Он много спал. Ему снились сны. Снился пруд, покрытый коркой льда, почему-то кроваво-красной. Снился плохо освещенный шурф, становящийся все уже и в конце концов раздавливающий его. Ему снилась его мать. Она смеялась и пела что-то легкомысленное, убирая длинные ароматные волосы в сложную прическу, а потом она превращалась в М. Потом — в Северин, ее платье цвета бычьей крови трепетало на ветру. А потом — она умирала. Опять. Каждая из них.
Он метался в холодном поту, словно больной малярией, не зная, кризис это перед улучшением или агония, но злость постепенно ушла, и осталась только тяжесть.
Из этого тяжелого, липкого сна, как густой дым над тлеющим торфянником, поднимались воспоминания-галлюцинации, и следовали за ним наяву.
В основном - о службе во флоте, перед (и немножко во время) разведкой.
Лежа на мокрых и липких от пота простынях он вспоминал Девонпорт, подводную лодку Vegence проекта Vanguard, новенькую, только с верфи, хотя, видит бог, ярких воспоминаний у него было в избытке. Гораздо более ярких, чем постоянная духота, узкие койки, запах дизеля и мужского пота, и тяжкие стоны сдавленного толщами воды корпуса субмарины.
12 недель боевого дежурства в Атлантическом океане.
Из-за недостатка кислорода тоже снились кошмары. 84 дня. На 90-е сутки в организме подводника происходят необратимые изменения. На 90-е сутки подводник способен войти в реактор или направить ракеты на Лондон.
Старший матрос, мальчик из хорошей семьи, непонятно как вообще попавший на лодку. Он так удачно копировал офицеров, что Бонд и сам пару минут посмотрел, прежде чем жестко отчитать сгрудившихся вокруг него матросов, пообещав перед разгоном всем и каждому изощренное (но не слишком) наказание.
Тот парень отпираться и увиливать не стал и смиренно принял свой наряд на службу. — Как вы это делаете, мистер Имс? — Спросил Бонд, когда они остались одни.
— Что, сэр? — Ясные серо-зеленые глаза старшего матроса излучали спокойную уверенность, вместо лиховатой наглости, обычной для столь молодых людей.
— Сохраняете оптимизм. Я видел разное поведение после трех недель в море. И истерики, и уныние, и ярость, и много чего еще. Но такое спокойствие, уж поверьте мне, редкость.
— Все дело в воображении, сэр. — Улыбнулся матрос. — Нужно просто себя чем-то занять.
Его забрали, как только они вернулись в порт. Бонд не знал, куда, но был уверен — он не пропадет.
В ту ночь он не мог заснуть даже дольше обычного.
Лодка казалась ему проглоченной богом капсулой аспирина. Вот сейчас тонкие желатиновые стенки растворятся, и… в гробу он видал это чертово воображение.

***

Среди холодной, монотонной серости конторы Q выглядит как подсвеченный полуденным солнцем витраж.
Проходя мимо, он, как всегда улыбается, встречаясь с ним взглядом, озорно, заговорщицки, как ребенок, которому велели быть серьезным.
Бонду улыбок мало — он хочет слышать его голос.
— Ты случайно не забыл утром переодеться? — Задирается он, красноречивым взглядом окидывая его мешковатый кардиган и свободные клетчатые брюки.
— Моя пижама выглядит совершенно иначе, 007. — Невозмутимо отвечает Q, — Не желаете как-нибудь убедиться, может быть, за чашечкой чая?
Он смотрит на зажатый под мышкой Q ноутбук. Пижама. Ноутбук. Вспоминает разрушенный город, палящее солнце. Северин, повисшую, словно шарнирная кукла на ослабленных веревочках. Ее платье — цвета бычьей крови. Ее голос, повторяющий слова Силвы, смесь отвращения, ужаса, восхищения.
Болезненно худой юноша в галерее, четко осознающий собственную власть.
Смесь самодовольства, нахальства. И восхищения.
Ноутбук, пижама, Эрл Грей и мировое господство.
Совпадение по двум переменным — уже не совпадение.
Как будто металлически щелкает, вставая на место, перископ, и в глаза через окуляры бьет невыносимо яркий тамошний свет.

***

Неделю спустя Бонд приезжает за ним в аэропорт на служебном "Ягуаре". Машину он так и не купил — неумеренные возлияния и планирование мести занимали практически все его время.
— А где водитель? — Любознательно интересуется Q, пристегиваясь на переднем сиденье.
— В багажнике. — Бонд заставляет себя чуть улыбнуться, опасаясь, что Q примет его всерьез.
— Вот как, — Опасения были беспочвенны, — Хорошо, что я путешествую налегке.
Пробка только начинает густеть, каких-то 10 минут — и еще проскочили бы.
— Как конференция?
— Плодотворно. Научился кое-чему.
— Как, ты ездил не лекции читать?
— Ну не мне же одному изобретать все эти ужасно дорогие штуки, которые вы так любите превращать в неорганические отходы, 007.
Опять накрапывает, и между капель то и дело проскакивают снежинки. Впрочем, на подогретом лобовом стекле они тут же превращаются в те же капли, и так же взрываются мириадами рыжих и красных огней вечернего трафика.
— У тебя есть кто-нибудь? — Спрашивает Бонд, не сводя глаз с дороги, и тут же уточняет, — Любовник?
Чутье подсказывает ему, что уточнение должно звучать именно так.
Q негромко смеется и наконец смотрит на него, оторвавшись от своего телефона.
— Нет, 007. — Отвечает он таким тоном, что Бонд понимает — чутье не подвело. — Только старый кот и преданность отчизне.
— Хорошо.
Это должно было быть «Хорошо, потому что никто не будет искать тебя сегодня вечером», но вышло совсем другое «хорошо». Бонда вдруг охватывает жуткое желание просто отвезти Q домой, вернуться к себе в гараж и застрелиться. Он покрепче сжимает обшитый мягкой перфорированной кожей руль "Ягуара". Сначала — работа. А потом можно будет подумать и о себе.
— Хорошо? — Q снова смеется, весело, искренне. — Я бы так не сказал. Но вам конечно виднее, 007, с высоты прожитых лет.
Бонд все-таки бросает на него короткий взгляд.
Его лицо озаряет голубоватое мерцание дисплея телефона. Он что-то читает, судя по размытой неудобным углом картинке, но уже некоторое время не прокручивает страницу, увлеченный, видимо, своими мыслями.
Узкое лицо. Слишком широкий, странно очерченный, но очень приятный, какой-то жизнерадостный, что ли, рот. Красивые скулы, тени под глазами — от пушистых ресниц. Изящная хрупкость — но не слабость. Q нравится Бонду. Пожалуй, Бонда к нему даже влечет. И в этом — самая горькая ирония, и из-за этого его сердце разлетается на куски, как маленький «спитфайр» после прямого попадания снаряда FlaK 40.
Бонд, не глядя, протягивает руку и нащупывает его ладонь. Мягко сжимает дрогнувшие от неожиданности холодные пальцы и негромко говорит:
— Зови меня по имени.
Они переезжают мост Ватерлоо. Больше всего Бонду хочется проломить парапет капотом "Ягуара" и после недолгого падения погрузиться в нечистые воды Темзы.
Q и бровью не ведет, когда машина въезжает в гараж. Без возражений и комментариев принимает стакан виски — такой доверчивый, что становится еще больней.
Он делает глоток, облизывает губы. Потом подходит к Бонду, медленно, словно в танце, и обнимает за шею.
Прижимается чуть теснее, улыбается и вдруг мягко оседает, уткнувшись лбом в его ноющее плечо, будто внезапно смотренный крепким сном.
Завитки его непослушных волос щекочут щеку Бонда, он не выдерживает и чуть поворачивает голову, чтобы уткнуться в них носом (они не пахнут, в общем, ни чем), еще немного держит его в объятиях, потом усаживает на датское кресло середины века и надежно связывает.

***

Q очнулся только через полчаса — видимо, Бонд немного напутал с дозой. Тряхнул головой, вздохнул, а потом понял, что ремнями привязан к стулу и коротко усмехнулся. — Hermes? — спросил Q, чуть наклонившись к своей правой руке и прищурившись — очки были все же не данью моде. — Я польщен.
Бонд ударил его наотмашь, сильно. Тут же покраснела тонкая кожа, натянутая на острой скуле. Q потянул носом, из которого, тем не менее, потекла темная, тускло блестящая кровь.
— Я так и знал, что с вами будет какой-то подвох, 007. — Снова слабо улыбнулся Q.
Бонд ударил еще раз, чтобы кровь смыла эту понимающую улыбку. Подействовало — Q и правда перестал улыбаться. Почему-то в его расфокусированном без очков взгляде читалось намного больше боли, чем обычно бывает от пары крепких затрещин. Кровь из носа — разбитого, но вряд ли сломанного, — текла по уцелевшим губам на подбородок и оттуда капала на светло-голубую рубашку.
— Я бы спросил, что происходит, но вижу — момент упущен.
Бонд ответил новой пощечиной.
— А что ты дальше будешь делать? — Q нарывался взвешенно, точно как пишут в учебниках, — Навтыкаешь в меня булавок для галстука?
— И не только, если это заставит тебя заговорить, Бонд показал ему раскрытую бритву, идеально чистую и явно очень острую, и Q снова близоруко сощурился, вытянув длинную шею в попытке разглядеть блестящий предмет в руке Бонда, и на секунду задержал дыхание, когда ему это удалось. - Она принадлежала моему отцу, и я не хотел бы зря ее пачкать.
— Заговорить о чем, 007? — Недоумение было уж слишком искренним. Бонд нахмурился.
— Сам знаешь. Раньше я не понимал, но теперь отчетливо это вижу. Ты с самого начала вредил больше, чем помогал. Это ты подключил Силву к нашей сети. Ты согнал всю полицию Лондона на станцию, зная, что он оденется как полицейский.
— Но я прикрыл тебя, привел его к тебе, как ты и просил, — Возразил Q, и в его голосе отчетливо проступил страх.
— Очевидно, с небезосновательной надеждой на то, что он меня убьет, — Бонд криво улыбнулся. Он и сам бы на себя в той схватке не поставил, — У него не было ни малейшей возможности что-то сделать без чужой помощи, он сидел в гребаной стеклянной коробке посреди комнаты.
— Он все просчитал.
— Да ну? А я-то думал, гений у нас ты, — Огрызнулся Бонд, но уже без особого пыла. Уж отличать-то блеф от правды он умел, и очень хорошо.
Q сделал неосознанное движение к лицу в попытке вытереть текущую из носа кровь. Ремень от Hermes держал крепко.
Бонд вытащил из кармана белый носовой платок и кое-как промакнул его подбородок и губы. Разводы уже подсохшей крови никуда не делись, но теперь Q хотя бы не чувствовал свежую.
— Благодарю. — Кивнул Q.
— Не стоит. — Машинально ответил Бонд, засовывая окровавленный платок обратно в карман.
Этот обмен любезностями вдруг показался ему почти сюрреальным. Что-то такое могло происходить разве что во сне. Он с силой потер ладонями лицо. Ему хотелось проснуться, а еще — выпить. В ящике из пяти шеренг длинных бутылок осталось полторы. Бонд двумя пальцами подцепил горлышко одной из бутылок, откупорил и сделал длинный глоток. Виски обжег потрескавшиеся обветренные губы, саднящее горло.
— Я вступил с ним в контакт. Под прикрытием, как…поклонник таланта. Пытался втереться в доверие. Самыми разными способами. Кто, думаешь, научил его использовать эти ловушки, которые я же и изобрел?..- Q облизнул губы: на них снова медленно и как-то зловеще наползла загустевшая кровь из носа. — Он что-то заподозрил и оборвал переписку. Мне пришлось переехать и сменить все железо. Но, очевидно, я запал ему в душу. Вместе с моими афоризмами.
Он усмехнулся, и Бонду захотелось еще раз ударить его, просто за дерзость, потому что усмешка была ребячески-залихватской, но не циничной. Не злой. И она ни капли не скрывала страх, боль и разочарование.
— Я могу тебя убить.
— Меня будут искать.
— Не найдут.
— Найдут.
— Но не раньше, чем я тебя застрелю.
— Ты этого не сделаешь.
— Почему же?
— Потому что ты мне веришь. — Сказал Q. Тихо и — наконец-то — серьезно. — М не только твоя потеря, 007. Она взяла меня на работу без рекомендательных писем, без опыта, практически без образования, зато с очень непростым прошлым и целым шлейфом ошибок за плечами. Она поверила в меня, когда никто не верил. Ты не один скорбишь по ней, можешь на этот счет не заблуждаться.
— Если она так много для тебя значила, зачем же ты помог Силве ее убить? — Поинтересовался Бонд, и тут же понял сам, что он прав.
— Я знаю, каково это. — Q тоже все понимал, — Я знаю. Но ее уже не вернуть. И ты не должен терпеть это в одиночестве.
— Вернуть ее я может и не могу. Но я могу отомстить за ее смерть. Закончить свою работу.
Он вытащил из кобуры Вальтер и оттянул затвор, досылая патрон. Руки крупно дрожали, словно от сильного мороза, а лицо — наоборот, пылало, как в огне.
Q глубоко вздохнул в своем кресле. Его голос тоже дрожал, когда он низко опустил голову и очень тихо сказал:
— Ты уже отомстил, Джеймс. Мстить больше некому.
Бонд почувствовал, как горят его глаза. Раскаляются изнутри, словно ствол пистолета после выстрела. Резко выдохнув, он опустился на колени и выронил Вальтер.
Расстегнул ремень, удерживающий правую руку Q, и обнял его, вжавшись лицом в изгиб покрытой испариной шеи.
Q был горячий, костлявый, дышащий, живой. Он обнимал в ответ и шептал что-то на ухо. Бонд не слышал. Он отодвинулся и убрал его волосы, открывая лоб, а потом поцеловал в губы.
Никакой карамболы. Только медь, соль и горечь. То, что нужно.
Q нетерпеливо дернулся, ножки стула от этого проехались по бетонному полу с глухим звуком, похожим на хриплый стон.
Бонд расстегнул ремни, удерживающие его ноги, подбадриваемый тяжелым дыханием и холодными пальцами в отросших волосах, а потом снова поцеловал, слизывая кровь с губ, с гладкого подбородка, будто уничтожив все следы, он смог бы прокрутить назад время, отменить все, что сделал. Он принялся целовать длинную шею, бледное лицо: брови, щеки, лоб, и Q шипел от боли, когда его жесткие губы касались скулы или переносицы, а Бонд упрямо продолжал, и только шептал в ответ:
— Прости, прости, прости меня…

***

Q проснулся один, на грязных смятых простынях, с болью в правой половине лица и без малейшего понятия о местонахождении своих очков, но, тем не менее, гораздо счастливее, чем можно было предположить. Он улыбнулся во влажную тощую подушку, встал, закутавшись в комковатое одеяло, и, осторожно ступая по грязному бетонному полу, направился к Бонду, сервирующему завтрак на идиотской барной стойке: пара бумажных стаканчиков с кофе — довольно приличным, на самом деле, — круассаны, незатейливые, но явно свежие, несколько крохотных, будто украденных из самолета или дешевого отеля, упаковок абрикосового джема и масла.
Бонд неодобрительно взглянул на его босые ноги, приподнял без видимого труда и усадил на столешницу, вместе с одеялом.
— Я вообще-то предпочитаю полноценный английский завтрак. — Сообщил Q, с энтузиазмом жуя круассан.
— По тебе не скажешь, — Усмехнулся Бонд. Запустил ладонь под его одеяло и большим пальцем пересчитал ребра. — По тебе не скажешь, что ты вообще что-то ешь.
Его лицо все еще было усталым и изношенным, голубые глаза — грустными, как у большого старого пса, страдающего артритом и сданного в приют, доживать, но он все-таки улыбался, совсем чуть-чуть. И в кружке его, впервые за две долгие, долгие недели, вместо виски был кофе, черный и густой, как битум, но все же кофе.
— Извини за…это все, — Ему хватило смелости не отвести взгляд.
— Не бери в голову. — Улыбнулся Q, весело болтая ногами, — Полевые агенты все то и дело слетают с катушек. Меня на этой неделе уже третий раз похищают. Но тебе очень повезло, что из зеркальных поверхностей здесь только дисплей моего ноутбука.
— За лицо — отдельно извини еще раз, — Бонд протянул ему стакан с кофе, как будто надеясь при помощи капучино искупить свою вину, — В конторе наверняка будут спрашивать, что с тобой стряслось.
— Придумаю что-нибудь, — Q ловко слизнул молочные «усы», — Скажу, что подрался со Стивеном Хокингом из-за бозона Хиггса.
Бонд рассмеялся. Убрал с его лба волосы, поцеловал целую скулу, щеку, резкую линию челюсти.
— О, я вижу, ты даже понял почти все слова. — Промурлыкал Q, но низкоконцентрированный сарказм полностью растворился в довольном вздохе, когда Бонд кончиком носа потерся о его висок, шершавой ладонью щекотно поглаживая бок.
— Если не хочешь, чтобы Стивен врезал тебе еще раз, будь повежливее.
— Я бы на твоем месте сам был повежливее, — Q лукаво улыбнулся, — У меня вообще-то есть два старших брата.
— С этого же надо было начинать! — Возмутился Бонд, ртом поймал его смех и вернул обратно, прижавшись губами к губам.
— Мне наверное надо ехать на работу. — Вздохнул Q, отстранившись, чтобы торопливо дожевать завтрак.
— Не раньше, чем MI6 заплатит выкуп.
— Правительство не ведет переговоров с террористами.
— Они просто не знают, что теряют. — Бонд ловко подсунул ему новый круассан, сам отхлебнул из своей позабытой чашки, — Кстати, я бы похитил тебя еще разок в ближайшее время, если ты не возражаешь.
— Без проблем. Но, при всем уважении к классике, мистер Бонд, — Q тоже глотнул кофе и поморщился, — Может быть, в следующий раз лучше ко мне?