Короче. Новый фик. Написан с натуры, в связи с невозможностью уснуть и с целью не рехнуться от боли, жаль правда Имса у меня нет, чтобы его грызть, и технологии еще до управляемых сновидений не дошли (дон Хуан Кастанеда не считается)).
Имс/Артур, основная тема -
Рейтинга нет, есть флафф. есть сопли, есть нестройный хор из криков души.
Также имеется задокументированное мнение, что этот текст "сильно уступает остальным", а проще говоря, господа, дикая лажа.
Я предупредила.
2 267У боли есть кое-что общее со сном. Вы не можете сказать точно, как очутились во сне, и с болью этот фокус тоже срабатывает: в одно чудесное мгновение - вы просто в ней, и все. Конечно, боль растет, становится сильнее, и это вы чувствуете даже слишком хорошо, но вот поймать тот самый момент, когда у вас в голове щелкает какой-то проклятый тумблер и начинается боль, – нет никакой возможности.
Головная боль у сновидцев, чаще всего, - побочный эффект сомнацина. С ней сталкиваются абсолютно все, и многие в конце концов не выдерживают, потому что эта боль не из тех, которые можно вылечить таблеткой анальгетика, чашкой кофе, шоколадкой или массажем, о нет. Здесь все серьезно. Эта боль выворачивает голову наизнанку, как спелый инжир, фарширует ее гвоздями и возвращает в исходное положение, а потом неспешно подогревает гвозди, добавляет несколько сотен лезвий и начинает взбивать начинку, постепенно повышая скорость на своем миксере.
Но это, тем не менее, боль, и момент ее зарождения всегда остается где-то за кадром. А в кадре: Артур закрывает книгу, которую читал до этого, медленно, очень медленно, разгибает поджатые ноги и поднимается с кресла, в котором сидел. Имс, лежа на диване, внимательно смотрит игру своей любимой команды, так что собеседник из него сейчас неважный. Артур не любит футбол, но Имс ему очень даже нравится, и он хочет быть рядом с ним, так что кресло и книга - компромиссный вариант, в который, однако, эта боль совершенно не вписывается.
Артур, не говоря ни слова, - говорить слишком больно, ковыляет в сторону спальни. Перед его глазами уже расплывается это тяжелое красноватое марево, и ухватиться за дверную ручку ему удается только с третьего раза.
- Артур. Все в порядке? – голос имитатора звучит встревожено. Он уже видел такое раньше.
- Да. Да… - отвечает координатор и думает, что будь это кто-то другой, он бы не отреагировал. – Просто…что-то голова разболелась. Я прилягу.
Имс закусывает нижнюю губу. Потом выключает телевизор и поднимается на ноги. За время, которое требуется Артуру, чтобы дойти до кровати, Имс успевает задернуть шторы, потушить свет, взбить подушки и приготовить для него стакан воды и три таблетки обезболивающего.
- Может, сделаем тебе укол? – говорит он, глядя, как Артур морщится, глотая таблетки.
- Нет. Во-первых, это все равно не поможет. Во-вторых, у нас их и так уже мало осталось, нужно сохранить на случай чего-нибудь серьезного.
Имс думает, что лично для него ничего более серьезного, чем Артур, страдающий от боли, на свете быть не может, но молчит, зная, что спорить в данном случае не только бесполезно, но еще и жестоко.
Следующие полчаса Имс проводит на полу у дверей спальни, но, в конце концов, едва не рехнувшись от волнения, бесшумно проходит внутрь и опускается в постель рядом с Артуром, осторожно прикасается к его руке, напуганный тем, как тихо и неподвижно он лежит. Дрожащие тонкие пальцы, влажные от пота, судорожно вцепляются в его ладонь.
Координатор старается дышать глубоко и медленно, ему хочется кричать и стонать, но от этого, он знает, было бы только хуже, так что он дышит, дышит и дышит. Когда в комнату входит Имс, он хочет попросить его уйти, сказать ему, что он должен побыть один, но – не может. Он просто сворачивается в клубок и вжимается лицом в грудь имитатора, позволяя себе жалобный всхлип.
- Держись. – шепчет Имс, придвигаясь к нему чуть теснее. – Скоро все закончится.
Его прикосновения, как ни странно, успокаивают, и Артур уже почти верит в то, что сможет заснуть, когда накатывает новая волна боли, заставляющая его сжать зубы на сгибе шеи британца. Тот ощутимо напрягается, но терпит молча.
- Прости, - выдыхает Артур, целуя место укуса.
- Если тебе стало хоть немного легче, можешь меня с ног до головы изгрызть.
Артур улыбнулся бы, но не может, он просто выпрямляется, так, чтобы обнять Имса как следует, и когда его накрывает очередная волна, особенно сильная, уже не извиняется за царапины, которые оставляют на широкой спине и плечах Имса его ногти.
Британец держит его в объятиях, словно какую-то хрупкую драгоценность, он с удовольствием поменялся бы с Артуром местами, если б это было возможно. От боли координатора тошнит.
Он больше не может сдерживаться и как-то совершенно по-детски хнычет, пытаясь заглушить звук при помощи еще одного укуса. Имс вдруг приподнимается на локте, координатор смотрит ему в лицо и, хотя из-за боли сложно сфокусировать взгляд, а в комнате полумрак, он замечает в глазах Имса что-то, подозрительно напоминающее слезы.
- Я не собираюсь на это смотреть. – говорит имитатор, и голос у него действительно севший и хриплый.
Он встает и выходит из комнаты, теперь Артур уже не хочет оставаться один, но на разговоры у него просто нет сил. К счастью, Имс возвращается спустя минуту, со знакомым чемоданом в руках, опускает его на постель, открывает и настраивает.
- Что ты задумал?..Имс…еще одна доза сомнацина – это не выход. – Артур измождено опускает ресницы. – лучше просто пристрели меня.
- Выход, не выход, а выбора у нас нет. – Британец вводит иглу в запястье Артура и закрепляет ее куском пластыря.
- И все-таки. – каждое слово дается ему с трудом. В его голове раскаленные гвозди и лезвия переплавились в тяжелые стальные шарики из динамической модели, демонстрирующей явление сохранения импульса, и любой звук, любое движение, запускают эту модель, заставляя шарики мерно и четко колотить изнутри по лбу и вискам.
- Я собираюсь взять тебя в свой сон. В моем подсознании ты перестанешь чувствовать боль.
- Да. Но она выразится как-нибудь иначе.
- Я знаю. Поэтому это и должен быть мой сон, а не твой.
Они оказываются посреди выжженной пустыни, под огромным колоколом. Колокол бьет – раз другой, третий, это даже не звук, а просто мощная ударная волна, вибрация, сотрясающая все внутренности.
- Я же говорил, - задыхаясь, бормочет Имс, выволакивая Артура из-под гудящего купола, - никакого у тебя воображения.
- Да? – Артур улыбается, ему вполне достаточно для счастья того, что боль действительно прекратилась, - А это как тебе?
Он кивает в сторону группы весьма агрессивных с виду подростков с бейсбольными битами, появившейся метрах в ста от них и колокола.
- Это – еще банальнее. – Имс встает и отряхивает с одежды песок, потом помогает подняться Артуру. – Дай угадаю, они собираются долго и нудно бить нас по головам?
- Понятия не имею. И не хочу выяснять.
- Вот тут я с тобой солидарен.
Имс не тратит время на отстрел уличных хулиганов, он просто хватает Артура за руку и бежит в противоположную от них сторону.
Пустыня оказывается всего лишь большим пустырем, и очень скоро они достигают его границы – автомобильной трассы, правда, заброшенной на вид, но вполне пригодной для езды. Машина обнаруживается тут же – старый черный «мустанг», с помутневшими от солнца стеклами и облезшей глянцевой краской.
- До города я планирую ехать часа два. – сообщает Имс, садясь за руль. Артур устраивается рядом. – Можешь вздремнуть, если хочешь.
- О боже мой. Пожалуй, план придется скорректировать, мистер Имс.
- Что?..- имитатор прослеживает его взгляд - Блять!
Имс на всякий случай оглядывается, просто чтобы удостовериться, что увиденный им в зеркале заднего вида свеклоуборочный комбайн, появившийся позади и уверенно сокращающий дистанцию, сверкая на солнце жуткими лезвиями, едва ли предусмотренными конструкцией, действительно имеет место быть.
Оторваться получается через 15 минут, Артур веселится, как ребенок, высовываясь в окно почти до пояса и отстреливаясь, в конце концов, ему удается сделать что-то такое, от чего комбайн эффектно взрывается, и одно из отлетевших лезвий пробивает крышу "мустанга" ровно посредине.
- Тут у нас налицо влияние американской поп-культуры. - резюмирует Имс. - Это все, конечно, очаровательно, но я думаю, пришло время перевести твою боль в конфигурацию побезопаснее. Что скажешь?
- Сон твой - ты босс - Артур наклоняется, чтобы поцеловать его в висок. - я доверяю твоему вкусу.
- Отлично.
Они едут на запад, прямо в дрожащее оранжевое пятно закатного солнца, полоска асфальта уходит вперед, прямая и темная, как вертикальный скальпельный надрез, сжатая с обеих сторон массами рыхлого грязно-желтого песка.
Артур внимательно разглядывает профиль Имса. Его щетина светлая, почти бесцветная, выглядит сейчас как комплект микроскопических светодиодов, сравнение заставляет координатора улыбнуться. Глаза британца особенно красивы при таком освещении. Не отрываясь от дороги, Имс снимает руку с руля и переплетает их пальцы.
- Чертовски романтично это все, тебе не кажется? – Артур поглаживает его ладонь.
- О да. Лови момент, пока твоя боль не уронила на нас искусственный спутник Земли.
- Не хватает музыкального сопровождения. Магнитола работает в этом ведре с болтами?
- Скоро узнаем. – Имс скашивает на него глаза. – И я не верю, что тебе не нравятся старые, огромные, неповоротливые, раздолбанные американские машины. Быть этого не может, их любят абсолютно все.
- Ну, значит, я – досадное исключение. – Артур изгибает бровь, крутит ручку, пытаясь поймать что-нибудь, отличающееся от помех. – Вот. То, что нужно.
Raindrops keep falling on my head…
- Даа. Би Джей Томас исполняет эту песню лучше всех. – Имс начинает постукивать пальцами по рулю и мурлыкать в такт музыке.
- Я знал, что тебе понравится.
- Еще бы ты этого не знал. Подожди…что еще за...?
Абсолютно ясное и чистое до этого небо стремительно затягивает жирная черная туча, моментально становится темно, ветер свистит и поднимает облака мелкого песка, который закрывает обзор, так что Имсу приходится остановить машину.
- Не знаю. – от сильного раската грома Артур вздрагивает. – Похоже, новый приступ боли…
Because I’m free…
На ветровое стекло падает что-то большое и серое, при ближайшем рассмотрении, что-то оказывается жабой, контуженной, но живой.
Несколько других, таких же, шлепаются в песок, на асфальт и на крышу, ветер неожиданно стихает, зато начинается самый настоящий ливень из лягушек, пиявок и небольших зеленоватых дорад.
Nothing’s worrying me…
Последние аккорды «Raindrops…» затухают, и пугающий шум сыплющихся с небес скользких гадов делается очень отчетливым.
- Как мило с твоей стороны устроить в моей голове Апокалипсис, Артур. – Имс включает дворники, и тут же понимает, что это была роковая ошибка: когда одна из пиявок оказывается размазанной по всему стеклу. – Серьезно, это все очаровательно. Отдельное спасибо за выбор…компонентов.
- Во-первых, ты знал, на что идешь. – Артур вытягивает ноги и задумчиво смотрит в окно. Он чувствует, что Имс улыбается, но лягушачий дождь, как ни странно, навевает тоску. - А во-вторых, преобразовать мою боль в атмосферные осадки, насколько я понял, было твоей идеей. И в-третьих, это строго говоря никакой не Апокалипсис, а скорее одна из казней египетских.
- Будешь умничать - пойдешь пешком, - предупреждает Имс, - надеюсь, у тебя есть зонтик.
Жабы и рыбки весело барабанят по и так уже развороченной крыше «мустанга», пиявки расплющиваются с мерзким чавкающим звуком, двое мужчин в машине молчат, по-прежнему держась за руки. В реальности приступ особенно сильной головной боли Артура длится пару минут, во сне проходит примерно четверть часа, прежде чем последняя, особенно жирная жаба разбивает боковое зеркало со стороны Имса, и он выходит, вздохнув:
- Ты действительно ненавидишь эту машину.
Имс протирает стекла, вернее соскребает с них чешую и слизь, затейливо матерясь себе под нос.
- Если тебя это утешит, я вообще не большой любитель машин, - признается Артур, когда имитатор возвращается за руль.
- О, в таком случае у меня в багажнике есть для тебя чудесный велосипед.
- Лучше бы у тебя поблизости был чудесный экскаватор. – координатор брезгливо морщится, когда из-под колес доносится хруст костей и неприятное хлюпанье. – А еще лучше, чудесный танк.
- Потерпи, дорогуша, - Имс с трудом удерживает машину на асфальте, но не перестает гнусно ухмыляться. – До города минут 10 езды. А танк - в следующий раз.
- Хорошо. Сейчас поставлю какой-нибудь христианский рок, под твое библейское настроение.
- Извращенец.
Город Имса напоминает Майами, только он чище и прохладней.
- Неожиданное решение. – замечает Артур, когда они въезжают на подземную парковку здания, напоминающего отель или больницу. - Не похоже на тебя.
- Что было, то и поставил. Ненавижу пальмы. – Имс останавливается и выходит из машины. Парковка почти пуста, только грязный пикап и рядом с ним – два аккуратных серых минивена. – Но нам на них смотреть все равно не придется.
- В каком смысле?.. – Артур следует за ним через парковку, держась чуть позади.
- В реальности на тебя снова вот-вот накатит этот твой экстремум, - поясняет Имс, набирая шифр на панели в стене, справа от того, что больше всего смахивает на раздвигающиеся двери лифта. – А это значит, что наверху, в городе, начнется нечто такое, от чего нам стоит быть подальше.
Артур не ошибся – это действительно лифт, и он везет их вниз, быстро и бесшумно. Дверцы сдвигаются, когда они выходят, и тут же сливаются со стеной.
- Тут очень…уютно. – координатор улыбается, поднимает с покрытого толстым персидским ковром пола одну из обшитых гобеленом подушек.
- Да, да, я знаю, выглядит как бабушкин чулан. – Ворчит Имс, снимая пиджак. – У меня было мало времени. Ложись, я разведу огонь.
- Нет, правда. – Артур разувается и садится на кровать, скрестив ноги. Разглядывает массивный книжный шкаф, занавешенное окно, за которым видно фальшивое море, серое и холодное, в обрамлении голубоватого песка и черных скал. Имс растапливает камин и тушит верхний свет. – Действительно, очень уютно. Включи музыку.
Артур вытаскивает ремень из брюк и расстегивает манжеты, Имс делает то же самое, они ложатся рядом, имитатор обнимает его сзади и мягко целует в шею. По телу Артура разливается приятная теплая волна легкого возбуждения. Они займутся любовью, может быть, но позже, в конце концов, у них впереди больше суток, прежде, чем закончится действие снотворного, а сейчас ему хочется просто лежать, чувствуя легкое дыхание Имса на своем виске. Лежать в полудреме и слушать второй ноктюрн Шопена ми-бемоль, нежный, как весенний ветер.
Проснувшись, он все еще чувствует боль, но по сравнению с тем, что было, эта боль – все равно что жужжание мухи по сравнению со звуком реактивного двигателя.
Имс вздыхает рядом с ним и переворачивается на бок.
- Как ты?.. – спрашивает он, его голос грубый и хриплый после сна.
- Гораздо лучше. – Артур сам вытаскивает иглу, улыбается, встает и раздвигает шторы. За окном идет дождь, нормальный дождь из воды и городской пыли, и это так здорово, что ему хочется выйти на улицу и промокнуть насквозь. Он смотрит на Имса, который лениво потягивается и трет небритую щеку раскрытой ладонью, и вдруг понимает, что голова больше не болит.
Потому что есть у боли и серьезное ото сна отличие: вы всегда можете с уверенностью сказать, когда именно проснулись, вы можете даже посмотреть на часы и назвать точное время, но вот поймать момент, в который тот самый тумблер возвращается в исходное положение, и боль заканчивается, - нет ни единого шанса.